Ты задолжал мне любовь

Глава 28. Готовы сыграть, госпожа Афанасьева?

В этот вечер Милана видела сон. Она видела сон о том вечере месяц спустя, когда мужчина

крепко обнял ее за талию, жаркие и непринужденные губы, горячее дыхание, тихие вздохи.

Перевернувшись, от жары она откинула одеяла и открыла глаза.

Уже рассвело, комната заполнилась солнечным светом, озаряющим из окна, и утренним

ароматом. Милана села, немного озадаченная тем, что в голове. Уже столько времени прошло,

как она может снова наткнуться на того мужчину?

Во сне тот мужчина по-прежнему властный. Лишь голос давно уже не четок. Милана вытерла

холодный пот со лба, в горле внезапно начало зудеть, она слегка кашлянула пару раз,

прикрывая рот, как вдруг, словно вспомнив что-то, посмотрела на стоящую неподалеку кровать.

Давид еще спал, Милана боялась разбудить его, могла лишь подавлять свой кашель, но боль в

горле стала невыносимой. Она могла лишь встать на цыпочки и проскользнуть в ванную комнату.

Долго покашляв в ванной комнате, Милана лишь потом почистила зубы.

Давид чутко спит, он проснулся еще тогда, когда Милана перевернулась, просто не открыл глаза.

Спустя мгновение Давид услышал кашель, но он быстро прекратился, потом услышал, как она

поспешно поднялась и ушла в ванную комнату. Вслед за этим из ванной комнаты раздался

сдержанный кашель, словно не желала, чтобы он услышал. Но эта комната такая большая, как

ни сдерживай, но звук кашля все равно донесется, к тому же вокруг тишина, никакой суматохи,

эти звуки тем более отчетливо донеслись до ушей Давида Игоревича.

Поэтому Давид вспомнил слова Егора, сказанные ему:

— Госпожа Матвеева сейчас беременна, подойдет ли ей спать на полу?

Хоть сейчас и не зима, но осень потихоньку наступила, на полу расстелено лишь одно ватное

одеяло, к тому же она девушка, ей, правда, вредно долго спать.

Давид открыл глаза, блеснул глазами и спустя мгновение снова закрыл. Но перед глазами так и

стоял ее образ, как она кашляет в ванной комнате, прикрыв рот.

Вскоре Давид нетерпеливо скинул одеяло, взглянул на время на шкафчике, до того момента, как

ему пора вставать оставался еще час.

Умывшись и почистив зубы, Милана вышла, обнаружила, что Давид, к удивлению, проснулся. Ей

тут же стало неловко:

— Извини, я тебя разбудила?

Услышав это, Давид поморщил брови. Впрочем, эта девушка себя знает и знает, что она

разбудила его.

Милана не имеет привычки надевать по вечерам шортики, но она каждое утро, просыпаясь,

бежала в ванную комнату, чтобы одеться. Однако только что из-за кашля она не позаботилась об

этом. All rights © NôvelDrama.Org.

Сейчас, увидев Давида Игоревича, Милана вдруг вспомнила про это, и ее движения стали не

очень естественными.

— Зная, что разбудила, еще и не придаешь этому значения?

На укор Давида Игоревича, однако, Милана не смогла ничего возразить. Она, действительно

разбудила его, оставалось лишь, опустив голову и сжав полу, сказать тихим голосом:

— Извини…

Извинение? Ее беспомощный вид лишь рассердил Давида. Не понимая, она дает отпор? Она не

может сдерживать кашель! О чем он?

— Нужно ли извиняться?

Милана опустила голову, не зная, что и сказать. От холодного взгляда Давида ей стало не по

себе, она хотела вернуться в ванную комнату.

Давид и сам не знал, что с ним, всегда думал, что Милана не такая, какой он ее представлял. Он

полагал, что она может возразить на притеснение людей, кто же знал, что она, вопреки

ожиданиям, не сможет даже возразить и будет с таким обиженным видом.

— Я не хотела тебя разбудить, — в конце концов, Милана подняла голову посмотреть на Давида

и произнесла.

Тонкие губы Давида сжались в прямую линию.

— Подойди.

Подойти? Милана изменилась в лице, машинально втянула плечи. Она же … без шортиков?!

Подумав об этом, Милана прикусила губу и стояла на месте не шевелясь.

Давид, умерив гнев, приподнял брови:

— Оглохла?

Милана теперь от безысходности подошла к нему, но каждый шаг был словно по лезвию ножа,

ужасно неловко, глядя на Давида уже ничего не поделаешь.

Подойдя к Давиду, тело Миланы не могло выпрямиться, чуть ли не на корточках.

Давид сощурил глаза, протянул руку, словно желая потянуть ее, от страха Милана воскликнула и

присела на корточки. Рука Давида Игоревича зависла в воздухе, застыв.

Спустя мгновение Давид нахмурился:

— Что ты, в конце концов, творишь?

Милана стояла не шевелясь.

— Ну?

— У меня… живот болит, — в конце, Милана нашла-таки нескладную отговорку. Что бы ни

произошло, она не собирается подниматься.

Давид сильнее нахмурился:

— Живот болит?

И тогда он снова вспомнил слова Егора, неужели простудилась, и теперь болит живот? Подумав,

что такое возможно, Давид занервничал еще больше.

Давид молчал, Милана тоже не шевелилась. Неизвестно, сколько времени прошло, оба стояли

по-прежнему в одном положении. У Давида болит нога, без помощи Егора может лишь сидеть,

Милана же не смела встать, поэтому оба могли лишь стоять на своем. Не помня уже, сколько

она сидела на корточках, у Миланы немного затекли ноги, она беспомощно смотрела на Давида

Игоревича. Но он не шевелился, и она не смела.

— Чего смотришь на меня? Не надейся, что я подниму тебя.

Услышав, Милана тут же отреагировала.

Да, у Давида Игоревича болит нога, он отнюдь не встанет, губы Миланы слегка шевельнулись:

— Ты… Зачем меня подозвал к себе?

Давид молчал.

— Говори!

— У тебя разве не болит живот?

Лицо Миланы побелело, она кивнула головой:

— Ага, но… сейчас уже намного лучше, у тебя дела?

— Привези мне коляску.

Его взгляд упал на коляску неподалеку, Милана замерла на секунду и поняла, изначально он

хотел сесть в коляску, и тогда медленно поднялась:

— Подожди немного.

Затем она подкатила коляску.

— Держись за меня, — Давид поднял на нее глаза, — сможешь?

Увидев расстояние между кроватью и коляской, Милана кивнула, заикаясь:

— Должно быть… можно?

Ничего не поделаешь, Милана могла лишь подойти к нему помочь.

— У меня в ногах нет сил, ты пригнись, подай мне плечо.

— Хорошо, — Милана ни капли не сопротивлялась его словам, без лишних слов присела.

Давид оперся на ее плечо, его рост свыше 185 сантиметров, а Милана необычайно маленькая, и

165 сантиметров-то нет, поэтому под рукой Давида Игоревича ее поясница согнулась и не могла

разогнуться.

На лбу Давида выступил обильный пот, он убрал руку:

— Не можешь, ну и ладно.

Услышав, Милана прикусила губу:

— Ничего страшного, я могу, я только что не крепко встала на ноги, давай еще раз, — сказав,

Милана поменяла позу, затем похлопала себя по плечу, — Я смогу, обопрись.

Тем не менее Давид внезапно остановился, уставившись на нее.

Милана отреагировала, вслед за его взглядом поняла, куда он смотрит.